На краю мира - Андрей Ларионов

На краю мира

Андрей Николаевич Ларионов

© Андрей Николаевич Ларионов, 2017

ISBN 978-5-4485-4918-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Я Джон Вуд, бывалый моряк, что видел море не краем глаза. Путешествовал я много, бывал в разных частях света. Привычный пейзаж моей жизни: бесконечное море, соленый ветер и мои компаньоны. Сегодня я принял решение начать писать дневник воспоминаний. Здесь будут все мои воспоминания о моей жизни, как прошлых дней, так и настоящего.

На палубе у нас только брань и ругань. Мы пьем, как черти, а молимся Господу Богу лишь тогда, когда шторм топит наш корабль в темных пучинах вод. Однако в душе я еще верю, что в далеком будущем, все изменится. Все будет не так уныло, как сейчас.

Часть 1. Дневник матроса

День первый

Впервые за долгое время меня посетило чувство надежды и радости. Наверное, потому что во мне что-то изменилось. Я вчера много пил рому. Сегодня меня мучила изжога. Капитан с утра был очень тихий и спокойный. Его лицо отекло после попойки. Мы недавно отчалили от острова пурпурных домиков. Там были классные женщины. Мы наслаждались ими как могли. Они отдавались нам за золотые монетки с радостью и с улыбкой на лицах. Однако теперь мы опять одни в море. Не на суше. Пейзаж всегда одинаковый. Там лишь синяя вода, что плескается от горизонта до горизонта.

Нужно что-то менять в своей жизни. Возможно, нужно оставить море. Однако это будет тяжелое для меня решение. Нужно все взвесить за и против.

Меня мутило.

Опохмелиться было нечем, потому я просто глотал холодную воду в трюме из бочки, наливая ее в ковш. Думаю, все время про Нелли, с которой провел вечер на острове пурпурных домиков. Она, кажется, тоже шлюха, но от этого мне не было горько. Я не собирался ее делать своей женой, или даже просто девушкой. Мы наслаждались с ней любовью при свете ярких звезд, что пылали в небе над нами.

Пальмы шелестели под порывами ночного ветра. Я ощущал, что он приносил откуда-то свежесть моря. Соленый вкус и запах не покидал меня уже никогда. Наверное, это уже врожденное предчувствие, от которого я не могу отделаться. Я дитя моря, что рожден был, чтобы бороздить этот бесконечный океан…

День второй

Настроение было паршивым прямо с утра практически. Капитан орал на всех моряков. Двое были публично избиты плетками. Их привязали к грот-мачте. Я видел их исполосованные спины, что вспухли от ударов. Плетки их отрезвила, кажется. Остальные помалкивали, работали.

Мне тоже чуть не попало за плохую работу. Капитан и мичман осматривали носовую часть корабля, когда я драил там палубу. Мичман поскользнулся на моей изрядно промоченной водой палубе. Грязно выругался, затем подошел ко мне. Орал мне на ухо, что у меня закладывало в перепонках. Капитан тоже поддержал видимо мичмана, строго стал осматривать мой наряд. Сказал мне, что я плохо одет. Нестирано у меня все и просто не содержу в порядке свою одежду. В итоге меня с криками погнали в прачечную, что ютится рядом со столовой.

К вечеру я видел по правому борту какие-то далекие огни в сумерках моря. Закат почти умер на тот момент. Я же пытался рассмотреть, что мелькало там во мраке. Капитан отдавал приказ следить за теми странными огнями, что скрывались там вдали. Бинокль не помогал разглядеть источник света. Было слишком темно. Ни зги. Свет умер вместе с солнцем, и даже затухающий закат на востоке не помог нам. Лампадка светила у нас лишь одна в носовой части, у рубки капитана. В остальной части нашего деревянного плавучего дома царила мгла.

Засыпал я опять с мыслями о Нелли. Возможно, глупо тосковать о шлюхе, но я так наивен душой на самом деле. Я сплю лишь с морскими волнами, что плещутся за стенами нашего корабля. Во сне даже я слышу те поскрипывания и стоны моря. Оно разговаривает с нами моряками, и однажды оно заберет нас к себе на дно…

День третий

Похолодало. Не знаю почему. Хотя мы не могли так далеко уйти на север. Наш корабль еще находится в теплом течении. Если смотреть вниз за борт, то можно увидеть, что вода там зеленоватая, и там зачастую мелькают силуэты рыбешек. Это удивительно. Кажется, они тоже мигрируют куда-то по морскому течению.

Небо хмурилось весь день. Я же думал опять о том, что нужно поменять в своей жизни. Юнга подрался с бородачом Смитом. Это думаю, не приведет ни к чему хорошему для обоих.

Я вот думаю, есть ли счастье где-то в этом мире? Риторический вопрос. Я не так груб и необразован, как может показаться на первый взгляд. У меня хорошее образование. Я получил его еще давно в своем родном городе. Отец отправлял меня учиться грамоте. Затем я еще поступил в монастырь. Много-много книг я читал изо дня в день. Наверное, потому я для капитана на этом корабле, в каком-то смысле незаменимый человек все же. Свободно могу общаться на испанском, английском, французском. Чуть-чуть знаю португальский и русский язык. Пишу свободно на испанском и английском языке.

Мою душу обуревают сомнения, и не потому что к вечеру начался шторм. Просто у меня какое-то предчувствие того, что нужно что-то менять в своей жизни.

Небо же сгустилось до свинцовых оттенков. Море взбесилось. Оно неуемное теперь пыталось поглотить наш корабль, но мы были сильнее моря. Мы же моряки, те которые не боятся даже погибнуть в морских глубинах.

День четвертый

Всю ночь мы боролись со штормом. Итог довольно печальный: одна мачта сломалась и раздробила левую часть деревянных конструкций корабля. Проломленные доски, мокрая соленая палуба. Так как сна было мало, потому я ходил сонный весь день, как тень по кораблю. Вспомнил почему-то про дни, когда впервые попал на корабль. Это было торговое судно, на котором были довольно добродушные купцы и наемные моряки. Морская болезнь у меня началась довольно скоро. От этого было лихо. Перед глазами плыли круги, чуть подташнивало, но я крепился.

Сейчас я не испытывал никакой морской болезни. Просто страшно хотел спать. Еще мучила жажда, но воду приходилось экономить по той причине, что ее не хватало уже. На днище образовалась небольшая пробоина, через которую вылетели бочки с пресной водой. Одна бочка застряла, закупорив собой все. Потому работы было много. Мы откачивали воду, носились по палубе, как очумелые. Капитан кричал надсадно всем. Кажется, его гортань создана была специально для таких громогласных криков. Любой моряк на нашем корабле больше всего боится на свете не черта морского, не шторма, не пиратов, а именно нашего капитана, в которого кажется, вселяется иногда что-то хуже самого беса из глубин вод.

День пятый

Я Джон Вуд, что некогда был очень примерным пасынком своего отца, сейчас сильно изменился. Я смачно матерюсь, как и все остальные моряки. Нас море перевоспитало. Теперь мы иные, чем раньше. Шрамы исполосовали тело почти каждого из нас. У меня огромный шрам на голове, что зацепляет мое лицо еще. Его я получил в сражении с пиратами у атолла моллюсков (как по старому наименованию). Они напали на нас, пытаясь взять на абордаж «Синюю птицу». Однако мы были сильнее их и готовы были сражаться до конца. Храбрости у нас было не меньше, чем у них. То сражение мы закончили фактически ничьей. Горы трупов, и враги вновь отступали назад, улепетывали куда-то к горизонту моря, что погрузилось в марево заката.

Второе ранение я получил на левой руке. Там тоже шрам от меча и очень глубокий. Вернее его я получил от большого персидского кинжала, которым пытался меня прирезать в Каире, какой-то бородач со смуглым лицом и пепельными волосами. Ему не удалось меня убить. Я был сильнее и быстрее его. Хотя он нанес мне серьезную рану тогда. Когда я спросил его, кто послал его убивать меня, то тот ответил, что меня убить приказал советник эмира, что прибыл из Аравии в Египет, когда мы пришвартовались там. Эти слова смутили меня. Я никак не мог перейти ему дорогу, так как был простым моряком на своем корабле «Синяя птица». Может это была ошибка или совпадение. Я не знаю. Так или иначе, потом на своем корабле я залечивал свои раны. Все зарубцевалось в итоге. Я человек моря, что не боится таких шрамов и страданий…

Этот день ничем не был примечательным. Мы плыли в пустоте морского горизонта. Юнга опять бубнил свои песни, когда напивался изрядно. Кажется, вина и рома на них хватает, остальным же уже ограничили доступ к алкоголю.

День шестой

Мы снова попали в шторм. «Синяя птица» трещала так сильно, как никогда. Я думал, что все мы умрем. Около двух часов ночи сначала треснула и рухнула одна мачта. Фок-мачту мы сами спилили, потому что хотели жить. Пенные волны поглотили частичку нашего корабля. На этом наши злоключения не закончились. Капитан, орущий во тьме, сообщил нам, что в трюме опять образовалась огромная дыра. Он кричал как полоумный. Дела были действительно плохи на этот раз. Я ощущал, как наше судно проседает и сильно. Спустившись вместе с остальными моряками в трюм по скрипучей лестнице, я обнаружил, что там совсем безнадежная ситуация. Как тени плясали скользкие силуэты крыс, которые убегали прочь. Мы же пытались спасти ситуацию. Юнгу смыло куда-то в море через прореху, которую он пытался заставить бочонками с еще одним моряком.